Я думаю, что у всех нас есть голод, которого трудно назвать. Многие люди, которые приходят на мои ретриты, никогда не называли его раньше, иначе они назвали его в церкви, но они на самом деле не могут увидеть связь между тем, что они делают с едой, и этим стремлением. Я называю это «пламенем», которое у них есть: они жаждут больших ответов, чтобы жить большой жизнью. Но они должны начать с самых основных страхов.