Когда мои родные родители были убиты, я оставался на открытом воздухе всю ночь с телами. Спустя годы в Америке, около четырнадцати, мой психиатр объяснил мне, что пребывание с телами в ту ночь сделало меня бесстрашным. Он сказал, что это сделало меня «эмоциональным эксгибиционистом», и сказал мне никогда не позволять людям убедить меня, что я был странным в том, что говорил с ясностью и страстью.