Я все еще верю в человека, несмотря на человека. Я верю в язык, хотя он был ранен, деформирован и извращен врагами человечества. И я продолжаю цепляться за слова, потому что мы должны преобразовать их в инструменты понимания, а не презрение. Мы должны выбирать, хотим ли мы использовать их, чтобы проклинать или исцелить, ранить или утешить.