Я полагаю, что, в конце концов, мы, журналисты, пытаемся - или должны попробовать - быть первыми беспристрастными свидетелями истории. Если у нас есть причина для нашего существования, наименьшая должна быть наша способность сообщать историю, так как это происходит, чтобы никто не мог сказать: «Мы не знали - никто не сказал нам».