В их цветении было что -то безумное, как будто они знали, что мороз близок, а потом крепкий холод. Они пережили все тепло, шум и зловоние летнего времени, и теперь каждый широко открытый цветок был как триумфальный крик: «Мы сделаем семя, прежде чем умрем».